Мы всё-таки доехали!
Иногда мне кажется что Эля полюбила Конаково сильнее меня, до того активно она агитировала туда ехать.
Как оказалось, мы общаемся неспроста, ведь обе победители 100 левела. Одна уснула на песке у реки, пока вторая лазала по кустам и дебрям в поисках хорошего кадра. Одна сгорела так, что только белые круги от очков остались, вторая исколола крапивой всю задницу, а потом яростно ходила ее начесывала.
Мне нравится, что этот бор такой гостеприимный, заботливый. Именно заботливый, потому что там как-то разом выравнивается настроение, душа наполняется любовью; почему-то там вообще не страшно. Я могу хоть сто направлений выбрать, идти в разные стороны, и почему-то понимаю, что никто меня там не обидит и что я долгожданный гость. Нападает умиротворение и благодарность. Куда ни глянь, стоит только немного изменить угол обзора, сделать пару шагов, развернуться и вот тебе – новая картина, неприметная, если не преследовать цели ее найти.
Высокие исполинские сосны (почему-то здесь они кажутся очень большими), словно прочерченные по линейке, устремлённые вверх, лучи, струящиеся сквозь пожелтевшие лапы упавшей ели, секунда-легкие наполняются сладким соблазнительным запахом нагретой хвои, который пропадает на следующем вдохе. Справа валяется выкорчеванный пень, образуя правильную художественную композицию, впереди, сквозь необъятные стволы прибрежных сосен виднеется ярко-синее гигантское пятно Волги, а где-то неподалеку есть овраг, опоясанный воздушными папоротниками, в которые так и хочется упасть и зарыться.
Проснувшаяся Элина позвонила, чтобы узнать, далеко ли я ушла. Оказалось, я полтора часа бродила неподалеку от нее, а мне казалось, что я уже на китайской границе…
Давно не посещаю музеи, потому что считаю это тратой времени. Но здесь я как школьник ходила в радиусе пятисот метров с открытым ртом. И жалела, что не умею так снимать, чтобы передать тихий восторг, который каждый раз у меня оставляет этот лес.
